Незнаемая книга

Книга Вацлава Ластовского «Что нужно знать каждому белорусу?» («Што трэба ведаць кожнаму беларусу?», также встречается написание «Што трэба ведаць кажнаму беларусу?») довольно популярна среди белорусской оппозиции. Она широко представлена в интернете на самых разных оппозиционных сайтах.

Её автор был человеком весьма разносторонним.


Один из отцов-основателей БНР, он стал в ней председателем совета министров и выступал за полную независимость нового государства как от Польши, так и от России. После того, как БРГ прекратило своё существование, он долго (и тщетно) пытался добиться у европейских стран помощи в предоставлении ей независимости. В 1927 он возвращается в БССР и становится там академиком и возглавляет Белорусский государственный музей. В 1930 году его арестовывают по делу «Союза Освобождения Белоруссии», в 1931 высылают в Саратов, а в 1938, после повторного ареста, расстреливают.

Книга построена в виде катехизиса и адресована простому не очень грамотному человеку, который не очень хорошо знает историю и только выучился читать. Автор (с весьма жёсткой националистической позиции) призывает белоруса пользоваться родным языком, сообщает сведенья об истории и культуре Беларуси, а также касается некоторых общественных вопросов.

Однако присмотревшись к тексту книги внимательней, я пришёл к выводу, что Ластовский не мог быть единственным его автором. Есть серьёзные основания полагать, что оригинальный текст был несколько позже серьёзно изменён и дополнен неким другим человеком, чьё имя при копировании просто пропало.

Я начну с обзора текста книги, далее сообщу основные аргументы в пользу того, что автор у неё не один, а затем укажу на наиболее вероятного соавтора и приведу первоначальный текст работы Ластовского.

Обзор текста

Первая глава называется «О нас и нашем народе». Уже вторая пара из числа вопросов и ответов заставляет задуматься о возможной подделке.

— Кто такие белорусы?

— Белорусы — это народ арийской расы славянского племени.

(— Хто гэта беларусы?

— Беларусы — гэта народ арыйскае расы, славянскага племя.)

Даже если предположить, что Ластовский был сторонником арийской теории, весьма странно было бы сообщать это простому крестьянину, которому в следующей же паре вопрос-ответ нужно объяснить, что такое «народ или нация»

— Что такое народ или нация?

— Народ или нация — это собрание человеческих поколений в их непрерывном потоке, никогда не останавливающемся и неисчерпаемым, которые имеют одно расовое происхождение, т.е. в чьих жилах течёт одна кровь, кто заселяет одну территорию, имеет свой оригинальный физический духовный тип, свои обычаи, историю и народный характер, которым отличается от прочих людей, говорят на одном языке и проявляют своё национальное самосознание и волю.

(— Што гэта народ або нацыя?

— Народ або нацыя — гэта згуртаваньне людзкіх пакаленьняў, у іхным бязупынным патоку, ніколі няспыняльным і невычарпальным, якія маюць адно расавае паходжаньне, г. зн. у чыіх жылах цячэ адна кроў, хто засяляе адну тэрыторыю, мае свой арыгінальны фізычны і духовы тып, свае звычаі, культуру, гісторыю і народны характар, якім розьняцца ад іншых людзей, гавораць аднэю моваю, ды праяўляюць сваю нацыянальную сьведамасьць і волю.)

Чуть дальше автор пояснит, что «покинуть» или «выбрать» народ нельзя.

— Кто может принадлежать к тому или другому народу или нации вообще и к белорусской нации в особенности?

— Принадлежность к тому или иному народу или нации нельзя выбирать по своему желанию. Принадлежащим к тому или иному народу становится каждый человек по своей природе, по своей крови, телом и душой своими.

(— Хто можа належыць да таго ці іншага народу або нацыі наагул і да беларускага народу у паасобку?

— Прыналежнасьці да таго ці іншага народу або нацыі нельга выбіраць паводле свайго успадабаньня. Прыналежным да таго ці іншага народу стаецца кажны чалавек ужо ад свае прыроды, ад свае крыві, целам і душой сваёй.)

Тех же, кто пытается ускользнуть от своих обязанностей, ждёт жестокая кара.

— А как называется тот, кто отрекается от своего народа?

— Тот, кто отрекается от своего народа — ренегат, изменник, предатель — душепродавец. Измена же — это наихудший позор

(— А як называецца той, хто выракаецца свайго народу?

— Той, хто выракаецца свайго народу — рэнэгат, зраднік, прадажнік — душапрадаўца. Зрада-ж — гэта найгоршая ганьба.)

Также мы встречаем первое упоминание о испоконных врагах белорусского народа, которые не дают ему жить. Ответ на достаточно невинный вопрос «Много ли на свете народов?» разрастается в порицание народов «вражеских». Причём борьба между народами и порабощение слабейших не осуждается.

— Много ли на свете народов?

— На свете есть много народов и каждый заботится о себе, нередко даже расширяя своё влияние на соседние народы, чтобы пользоваться их богатствами и трудому, возвышая себя и принижая прочих. Так, например, наши соседи — россияне и поляки — всегда старались расширить своё влияние среди белорусов. Они использовали наших людей, наши богатства, правя в нашем краю, спихивали белорусов на последнее место, старались русифицировать или полонизировать белорусов.

(— Ці шмат ёсьць народаў?

— На сьвеце ёсьць шмат розных народаў, і кожны дбае пра сваё дабро, пашыраючы нават часта свае уплывы на суседнія народы, каб карыстаць з іхных багацьцяў і працы, вывышаючы сябе, а паніжаючы іншых. Так, прыкладам, нашыя суседзі — расейцы і палякі — заўсёды стараліся пашыраць свае уплывы сярод беларусаў. Яны выкарыстоўвалі нашых людзей, нашыя багацьці, ды, пануючы у нашым краі, сьпіхалі беларусаў на апошняе месца, стараліся русыфікаваць або палёнізаваць беларусаў.)

Чуть дальше мы узнаём, что «все прочие народы, хотя бы они и жили в Беларуси, но они нам чужие, потому что они уважают и любят каждый свой народ и свою Родину, а не нашу» («Усе іншыя народы, хоць-бы яны і жылі на Беларусі, аднак яны нам чужыя, бо яны спагадаюць і любяць кожны свой народ і сваю Бацькаўшчыну, а ня нашую»)

Не менее интересен ответ на вопрос «сколько есть всего белорусов». По мнению автора их в мире 15 миллионов. Таблица численности других народов удивляет. В ней перечислены европейские народы, причём русских согласно ней — 65 млн., украинцев — 45 млн., англичан — 47 млн, французов — 42 млн., итальянцев столько же, а немцев… — «больше, чем 100 миллионов»!

Вторая глава озаглавлена «Про белорусскую землю». В ней описывается, на какой территории живут белорусы. Терминология при этом выглядит куда более поздней:

— Где живут белорусы?

— Белорусы живут на жизненном пространстве Беларуси.

(— Дзе жывуць беларусы?

— Беларусы жывуць на жыцьцёвай прасторы Беларусі!)

Здесь мы встречаем примечательный пассаж, который никак не мог быть написан в 1918 году:

Большевики-же насильственно высылали белорусов на Мурман, в Казахстан и другие дальние страны.

(«Бальшавікі-ж гвалтам высылалі беларусаў на Мурман, у Казахстан ды іншыя далёкія краіны.».)

Также приводится список природных богатств страны, где особо выделаяется тот факт, что в Беларуси хорошо растёт коксагыз, из которого делают каучук. Коксагыз в 1918 был известен разве что специалистам-ботаникам, его массовое разведение начнётся в 1933 году.

Автор ещё раз напоминает нам про козни врагов: «Чужаки — россияне и поляки, которые у нас так долго хозяйствовали,— старались только эксплуатировать наш край и вывозили наше богатство, не заботясь о добре и развитье нашего края». («Чужынцы, — расейцы і палякі, якія у нас так доўга гаспадарылі, — стараліся толькі эксплёатаваць наш край і вывозілі нашае багацьце, ня дбаючы аб дабры і разьвіцьці нашага краю.»)

Третья глава — «Про наш язык». Именно он, по мнению автора, объединяет 15 млн. белорусов в один народ. Утверждать, что «это мешанина московского и польского языка» могут только «злоумышленники, или тёмные люди». Что такое «московский язык» и чем он отличается от просто «русского» автор не уточняет. Зато он отмечает (среди других достоинств белорусского языка) тот факт, что «наш язык — один из наичистейших в славянской семье языков. […] За счёт того, что наш язык сохранил давнейший славянский характер, он — как мать [в белорусском слово «язык» — женского рода] в славянской языковой семье» («Нашая мова адна з найчысьцейшых у славянскай сям'і моваў. […] Дзеля таго, што мова нашая захавала даўнейшы славянскі характар, яна — як маці у славянскай сям'і моваў.»).

С научной точки зрения даже по меркам того времени это просто ужасно — в белорусском нет ни аориста, ни плюсквамперфекта, ни двойственного числа, которые были в древнерусском языке и совершенно непонятно, в чём же заключается его "близость к древности" . С логической тоже — неясно, в чём преимущество того факта, что язык чище, чем у соседей. В плане же выстраивания идеологии — почти такой же аргумент мы встречаем в четвёртой из «Речей к Германской Нации» Фихте. Он, как и псевдо-Ластовский, считает центром нации именно язык и считает, например, что англичане или голландцы намного «хуже» немцев — ведь у них даже язык «испортился».

Также в этой главе мы встречаем очень популярный в наше время тезис, что белорусский язык использовался для дипломатических переговоров в Восточной Европе. Автор, правда, не уточняет, что он использовался в основном для контактов с Московским княжеством — так, в 1646 г., когда даже дипломатические отчёты составляли по-польски, московские послы писали королю польскому, что «издавна повелось, что грамоты королевские к великому государю пишутся белорусским письмом, и теперь, мимо обычаев, по-польски писать не годится, да у порубежных воевод и переводчиков нет».

Также мы встречаем очередные проклятия тем, кто не пользуется родным языком:

— Почему другие белорусы стараются говорить на чужом языке вместо своего?

— Те белорусы, которые стараются говорить на чужом языке, теряя свой, бывают либо шельмы-душепродавцы, да перебежчики, или просто люди тёмные, которых обманули враги нашего народа […] Долг каждого сознательного белоруса с первыми — врагами — сражаться, а других — тёмных — призывать к сознательности, объясняя им правду и обучая нашей истории, а также расширяя белорусское печатное слово.

(— Чаму іншыя беларусы стараюцца гаварыць чужой мовай заміж сваёй?

— Тыя беларусы, што стараюцца гаварыць чужой мовай, унікаючы свае, бываюць або шэльмы-душапрадаўцы, ды перакіньчыкі, або проста людзі цёмныя, якіх апуталі ворагі нашага народу. […] Абавязак кажнага сьведамага беларуса з першымі — ворагамі — змагацца, а другіх — цёмных — усьведамляць, выясьняючы ім праўду і навучаючы гісторыі нашай ды шырачы беларускае друкаванае слова.)

Глава четвёртая посвящена белорусской истории. История, впрочем, интересует автора лишь постольку, поскольку соотносится с событиями дня сегодняшнего. «Историей Беларуси является история — описание борьбы белорусов с чужим российским и польским наступленим, с чужим влиянием на свою свободную белорусскую жизнь, за освобождение из-под чужой российской и польской власти, подкоторую временно попал наш народ.» («Гісторыяй Беларусі зьяўляецца гісторыя — апісаньне барацьбы беларусаў з чужым расейскім і польскім наступам, з чужымі уплывамі за свабоднае сваё беларускае жыцьцё, за вызваленьне з пад чужое расейскае і польскае улады, пад якую часова быў лічыўшы наш народ.»)

Великое Княжество Литовское для автора — белорусское национальное государство, он даже называет его «Вялікае Княства Беларускае (Літоўскае)». Среди краткого обзора его истории сообщается, что Ягайло до конца своих дней не умел говорить по-польски. Есть и попытка создать миф о том, что «Ольгерд ходил войной на Москву и, захватив её, прибил свой щит на Московских воротах» («Альгэрд хадзіў вайною на Маскву і, здабыўшы яе, шчыт свой прыбіў да Маскоўскіх варотаў»). К счастью, ни Носовский, ни Фоменко не читают по-белорусски, иначе мы бы узнали Вещий Олег и Ольгерд — одно и то же лицо.

Эпоха Великого Княжества — настоящий идеал автора, ведь в то время «вся жизнь, весь лад, привычки и обычая были белорусские» («усё жыцьцё, увесь лад, звычаі і абычаі былі беларускія»). «После к белорусскому хозяйству присоединилась и Польша, как равная с равным и свободный со свободным» («Пасьля да беларускага гаспадарства далучылася і Польшча, як роўная з роўным і вольны з вольным»), чтобы было легче отбивать «нападения татар, московцев и прочих врагов» («Злучэньне гэтае надыйшло дзеля таго, каб лягчэй было адбіваць супольнымі сіламі напады татараў, маскоўцаў і іншых ворагаў»). Поляки оказались плохими союзниками, не присылали воиск, а вместо этого ополячивали панов и духовенство. В итоге «за 200 лет «свободы» и «равенства» с поляками белорусы стали подневольным народом без своей письменности, без государственного и гражданского права» («За 200 год «вольнасьці» і «роўнасьці» з палякамі беларусы сталіся паняволеным народам без свае пісьменнасьці, без гаспадарсьцьвенага і грамадзкага права»). Пришедшие им на смену «маскали» тоже не нравятся автору — они пытаются белорусов «русифицировать» (весьма странно, что не «маскалязировать»). Однако, по мнению автора, ещё не всё потеряно — «через язык наш народ сможет отбиться и снова сделаться большим, мощным и славным» («Праз мову наш народ здолеець адрадзіцца ды зноў зрабіцца вялікім, дужым і слаўным.»)

Среди героев борьбы белорусского народа за независимость автор называет в первую очередь Костуся Калиновского «человека высокоучёного», а также Игнатия Гриневицкого, который убил Александра II «чтобы вызволить из неволи белорусский народ». Сообщает автор о создании БНР, а также о слуцком восстании 1920 года (т.е., произошедшем спустя два года после предпологаемой публикации текста), а также о разделении Беларуси между «большевиками и поляками» «Много кому довелось сложить свои головы на алтарь Родины» («Шмат каму давялося злажыць свае галовы на аўтар Бацькаўшчыны.»).

Пятая глава посвящена религиозным вопросам. Автор отрицает зависимость нации от конфессии и утверждает, что и православные, и католики, и униаты могут считаться белорусами, подобно тому, как немцы остаются немцами, вне зависимости от того, католики они, лютеране или кальвинисты.

Шестая глава озаглавлена «О Родине». В ней примечательно завяление о том, что белорусы жили на территории Беларуси с самого начала времён, а до них на этой территории вся земля была «необработанная и дикая»

Седьмая глава сообщает читателю «О национальных признаках белоруса». Она посвящена государственной символике, которая совпадает с символикой БНР (герб «Погоня» и бело-красно-белый флаг). Замечение о гербе Германии явно показывает, что этот фрагмент не мог быть написан ранее 3 ноября 1935 года:

Герб Немецкой державы — одноголовый чёрный орёл, к которому национал-социалисты добавили ещё крючковатый крест, который называется свастика.

(«Гэрб Нямецкай дзяржавы — аднагаловы чорны арол, да якога нацыянал-сацыялістыя увялі яшчэ гачыкаваты крыж, званы свастыкай»)

Восьмая глава посвящена патриотическим обязанностям. Она заполнена довольно общими фразами. Согласно ей белорус должен заботиться о благополучии белорусского народа путём заботы о благополучии белорусского народа.

Куда более интересна девятая глава — «О белорусской семье». Здесь автор разворачивает свои идеи идеального общественного устройства. Общество начинается с семьи:

— Каковы обязанности белоруса в семье?

— Первая обязанность, чтобы в белорусской семье говорили и молились по-белорусски, чтобы сохранялись белорусские привычки и обычаи, чтобы в строении, и в предметах, и во всём, что есть в хозяйстве, выявлялся белорусский характер: всевозможные узоры, рисунки, вышивки должны быть в белорусском вкусе. В каждой белорусской семье должны быть белорусские книжки и журналы, потому что глуп тот белорус, который читает в своей семье не свою белорусскую, а чужую, на чужом языке газету.

(— Якія павіннасьці беларуса у сям'і?

— Першая павіннасьць, каб у сям'і беларускай гаварылі і маліліся пабеларуску і каб захоўваліся звычаі і абычаі беларускія; каб па будове ды па рэчах і па усім, што ёсьць у гасподзе, выяўляўся беларускі характар: усялякія узоры, малюнкі, вышыўкі павінны быць у беларускім гусьце. У кажнай беларускай сям'і павінны быць кніжкі беларускія і часопісы, бо благі той беларус, што чытае у сваёй сям'і не сваю беларускую, а чужую, у чужой мове газэту.)

Начальные, средние и высшие школы также должны быть белорусскими «везде, где живут белорусы». Касается автор и проблемы выбора спутника жизни, равно как и сохранения «расовой чистоты»:

Белорус обязан жениться только на белоруске, а белоруска должна выходить замуж только за белоруса. Так мы должны делать не только для того, чтобы созранить чистоту своей расы, но и для того, чтобы в наших семьях правило согласие.

(Беларус павінен жаніцца толькі з беларускай, а беларуска павінна выходзіць замуж толькі за беларуса. Гэтак павінны мы рабіць ня толькі дзеля таго, каб захаваць чысьціню свае расы, але і дзеля таго, каб у нашых сем'ях панавала згода.)

Наконец, в том, что касается повседневной жизни автор разворачивает настоящую лингвистическую утопию.

При этом родители должны стараться одевать своих детей в белорусскую народную одежду: вышитые рубашки, блузочки, накидки, платочки. Да и вообще всем белорусам не нужно стыдиться своих национальных белорусских уборов, одежды, особенно по праздникам, нужно их демонстративно носить. Нужно носить вышитые льняные рубашки (сорочки), белорусские национальные галстуки (краветки) сделанные их белорусских поясов, костюмы и пальто с самотканой материи и т.д. […] Погоня за низкопробной одеждой фабричного производства должны закончиться, потому что наши самотканые товары намного лучше и красивее фабричных.

(«Пры тым бацькі павінны старацца сваіх дзяцей адзяваць у беларускія народныя вопраткі: вышываныя кашулі, блюзачкі, спадніцы, сукенкі. Ды наагул усім беларусам ня трэба цурацца сваіх нацыянальных беларускіх убораў, вопраткі, асабліва у сьвяты, трэба іх дэманстрацыйна насіць. Трэба насіць вышываныя ільняныя кашулі (сарочкі), беларускія нацыянальныя гальштукі (краваткі), робленыя з беларускіх паясоў, касьцюмы і паліто з саматканаў і г. д. […] Пагоня за тандэтнай крамнінай павінна скончыцца, бо нашыя саматканыя вырабы далёка лепшыя і прыгажэйшыя за крамніну.»)

Примечательно, что автор, раздавая советы, более пригодные для этнографического музея, чем для села, похоже, даже не понимает, в чём же заключалось для его читателя основное преимущество «фабричной» одежды перед самотканой.

Каким будет строй в новом государстве? Будет ли это демократия, монархия, что-либо другое? Этих вопросов автор не касается. В ней есть выборы в «органы власти и представительства», но единственное, что потребуется от избирателя, это «быть бдительным, чтобы не выбрать людей чужих, врагов нашего народа и нашего дела» («пілнавацца, каб ня выбіраць людзей чужых, ворагаў нашага народу і нашае справы»). Дав ценный совет по борьбе с врагами народа, автор задаётся философским вопросом и на его базе разворачивает целую лингвистическую утопию.

— Как сделать, чтобы наше положение было ясным?

— Чтобы наше положение было ясным, мы должны быть до мозга костей белорусами. Не тольки всюду со всеми говорить по-белорусски, но и требовать, чтобы надписи в магазинах, где мы покупаем товары были по-белорусски, чтобы улицы назывались по-белорусски, чтобы всюду правила у нас белорусчина. Мы должны стараться, чтобы наша Родина вся имела наш родной белорусский вид.

(— Як рабіць, каб нашае становішча было ясным?

— Каб нашае становішча было ясным, мы павінны быць наскрозь беларусамі. Ня толькі ўсюды з усімі гаварыць пабеларуску, але і вымагаць, каб надпісы у крамах, дзе мы купляем тавары, былі пабеларуску, каб вуліцы называліся пабеларуску, каб усюды панавала у нас беларушчына. Мусім старацца, каб наша Бацькаўшчына наскрозь мела наш родны беларусі выгляд.)

Десятая глава посвящена белорусу на чужбине. Там он должен не уронить достоинство и показывать свой народ с лучшей стороны. Изучать чужие языки тоже разрешается, чтобы «читать чужие книжки и журналы». Неясно, как это согласуется с предыдущим тезисом о том, что в белорусской семье дожны читаться только белорусские издания.

 Одиннадцатая глава называется «Наша гордость». Белорусы (единственный раз за всю брюшуру) называются в ней кривичами. Автор призывает гордиться белорусов тем, что они — «народ сильный», своими песнями, языком, народом, который так сумел перенести все испытания, историей, родной землёй, борцами-белорусами, отдавшими свои жизни за её благо, а также их трудами. Венчает это перечисление двоольно жуткая метафора — «Наша история — это Голгофа нашего народа, которая делает ему честь и славу» («Нашая гісторыя — гэта Гольгота нашага народу, якая чыніць яму чэсьць і славу»)

Отдавшими жизнь за Беларусь названы Костусь Калиновский, Игнатий Гриневицкий, Слуцкие Повстанцы, Всеволод Игнатовский и Язеп Лёсик. Двое последних в 1918 году были ещё живы. Всеволод Игнатовский покончит с собой, не выдержав травли, в 1931 году. Язеп Лёсик умрёт в тюрьме в 1940, когда и самого Ластовского уже не будет в живых. Даже если предположить, что его сочли погибшим ещё во время второго ареста (1930), опубликовать подобную книгу в 1930—1938 было бы невозможно.

Завершает главу подпись — «Вацлаў Ластоўскі».

В качестве двенадцатой главы в некоторых версиях размещено стихотворение А. Зязюли «Никогда» («Нiколi»), переименованное в «Клятва Белоруса». Его автор Андрей Зязюля (Александр Степанович Астрамович, 1878—1921), католический священник, и поэт, публиковавшийся в «Нашей ниве».

Почему Ластовский не может быть единственным автором этой книги?

Первый и самый очевидный аргумент — в книге сообщается о событиях, которые произошли после её предполагаемого издания. В главу IV и XI упоминается Слуцкое Восстание 1920 года, есть намёк на Рижский мир, в главе II упоминаются репрессии 30-х годов и растение, которое начали выращивать только с 1933, описание герба Третьего Рейха в главе VII могло появиться только после 1935 года и до его отмены в 1945, а упомянутый в главе XI Язеп Лёсик пережил не только 1918 год, но даже и самого автора (Ластовского расстреляли в 1938, Лёсик сослан в 1930, умер в 1940).

Второе — резкий, нетипичный даже для БНР национализм (инородцы не просто «не-белорусы», но и делают всё, чтобы белорусам вредить) и риторика из совершенно другого дискурса — «арийство», «чистота крови» и т.п. И вместе с тем наблюдается явная германофилия. Немцы постоянно ставятся в пример, вплоть до того, что их народ — самый многочисленный в Европе. При этом вопрос отношения к фашизму даже не ставится, автор ограничивается описанием нового герба.

Третье — автор обходит молчанием вопросы государственного устройства, но очень подробно описывает, как и во что следует одеваться. Все его требования не политические, а лингвистические.

Можно также отметить, что Ластовский был сторонником использования слова «Крывия» (по аналогии с «кривичами») в качестве этонима для Беларусь и населяющего её народа. Этот термин встречается в том числе и в названиях его книг («Падручны расійска-крыўскі (беларускі) слоўнік», «Гісторыя беларускай (крыўскай) кнігі: Спроба паяснiць кнiгапiсу ад канца X да пач. XIX ст.» и даже «Тодар Дастаеускi i Адам Мiцкевич — сыны кравецкага народнага генiя»). Однако тема «Крывии» больше характерна для его публицистики 20-х годов, когда он стал делать куда более резкие выпады в адрес великороссов.

Из этого я делаю вывод, что человеком, который привёл текст в современный вид (возможно, базируясь на тексте Ластовского 1918 года) был некто, (возможно, вынужденно) проводивший правку с пронемецкий позиций и в духе расовых теорий Третьего Рейха, причём он был человек «кабинетный» и имел о жизни своих потенциальных читателей самое приблизительное представление. Правка была произведена между 1935 и 1945 годами, причём скорее всего — в 1941—1944.

Кто же был этим загадочным человеком?

Печатник Найдюк

Та версия текста, которая выложена в Интернете, основана на издании 1991 года (Што трэба ведаць кажнаму беларусу / Пашырыў Я.Найдзюк. - Мн.: Т-ва беларус.мовы ім.Ф.Скарыны, 1991). Уже в полном названии книги мы видим новое имя —Я. Найдюка. Также известно о публикации этой работы в 1970 году, в эмигрантском журнале (или газете) «Незалежная Беларусь» (№ 3, Манчэстэр, июль 1960, стр. 2). Опубликованный там текст - уже "дополненный", там уже есть фраза Найдюка "беларуская  мова   была  мовай  дыплёматычнай   на  ўсходзе  Эўропы"

Что же касается дополнений, то они восходят ко второму изданию (Што трэба ведаць кожнаму беларусу / В.Ластоўскі. - Мн.: [Выд-ва падруч. і літ. для моладзі ў Мінску], 1943). Там же указан и автор дополнений — уже знакомый нам Язэп Найдзюк.

Иосиф Найдюк был довольно примечательной личностью. Племянник депутата польского Сейма Фабиана Яремича, он с 1927 года руководил белорусской типографией в Вильнюсе, состоял в национал-демократической БХД и редактировал журнал «Шлях моладзі». В 1939 журнал был закрыт польскими властями, а сам редактор оказался в лагере «Корсунь-Берёза». После прихода советских воиск он был освобождён и возвращается в Вильнюс, где печатает книгу «Беларусь вчера и сегодня» («Беларусь учора і сяння», 1940), а в 1941, уже во время немецкой оккупации переезжает в Минск и становится одним из ответственных за издание учебников. В 1943 выходит второе издание его книги, отредактированное в соответствии с идеологическими требования новых властей (издание курировал И. Сивица). В 1944 году эта книга использовалась как учебник истории в школах Генерального округа Беларусь. К тому же периоду относится, видимо, и переиздание работы Ластовского с легитимизирующими поправками в духе требований новых властей

В 1944 он, опасаясь ареста, он переезжает сначала в Германию, а после в Польшу, где (сменив имя на Юзефа Александровича) жил, скрывая своё прошлое, в Иновроцлаве, где продолжил работать в типографиях и вскоре прославился как выдающийся полиграфист. Сейчас на доме, где он жил, есть мемориальная доска.

Стоит ли осуждать Найдзюка? В конце концов, он мог бы оправдаться, что не разделял идей, которые был вынужден отстаивать, и просто выполнял заказ оккупационной администрации. Это решение мы оставляем на усмотрение читателя.

А вот что действительно достойно осуждения — так это бестолковость редакторов, которые выкладывали текст, не проверив, кто является его авторов. Поступать так — означает обманывать читателя и пытаться прикрыть свои огрехи громким именем давно умершего человека.

Если я прочитал книгу «История моего прискорбоного сумасшествия», автором которой заявлен В. Ленин, а потом узнал, что её настоящий автор некий Ю. Пипкин-Нестеренко, то я не против того, чтобы эта книга была общедоступна и даже переиздавалась. Но пусть на обложке будет имя настоящего автора, Ю. Пипкина-Нестеренко. Автор может скрыть от читателя своё имя, но не должен скрывать того, что кто-то этим автором не является.

Вспрочем, из того факта, что в настолько известной книге так много явных нелепиц можно сделать довольно грустный вывод, что мало кто из её читателей пытался размышлять над прочитанным.

Что же касется оригинального издании 1918 года, то имеется его репринт от 1992, изданный весьма малым тиражом, который мне удалось отыскать только в Национальной Библиотеке. Однако широко известна именно версия Найдюка. Так, файлы приложенные к этой заметке - видимо, первая публикация в Интернете оригинального текста статьи.

Основные исправления в оригинальном тексте

Я отмечаю здесь лишь основные и наиболее знаковые изменения в исходном тексте, которые характерны для второго издания.

В главе I — добавлено «арийской расы». Убраны данные о территории европейских государств. Из списка народов пропали евреи, словенцы и албанцы. Рассказ о других народах дополнен выпадами против поляков и русских. В определение народа добавлено требование к общности крови. Вместо определения белоруса - "Почему каждый их нас должен называться белорусом" (по сути, невозможность разрыва самоидентификации)

В главе II — переписано определение места жизни белорусов. Добавлен абзац про большевиков. Убраны данные о территории, которую заселяют народы (т.к. границы перекраивались), сам вопрос перенесён в главу I, белорусов стало не 10, а 15 млн.

В главе III — добавлено стихотворение А. Гаруна, добавлено сообщение о дипломатическом статусе языка (возможно, именно отсюда и пойдёт этот миф), «Шесть диалектов» превратились в «несколько диалектов». Раскрыт псевдоним Франтишека Богушевича. Добавлено ещё одно стихотворение (без указания автора)

В главе IV — целиком добавлены вопросы «Имеют ли белорусы свою историю?» и «Как сражалася белорусский народ за лучшую долю?». Примечательно сообщение о том, что поляки «воиск не присылали» — видимо, намёк на события 1939 года.

В главе есть неясность: в оригинальном издании она почему-то помечена как VI, причём после неё идут главы IV, V и VII.

В главе VII — значительные добавления с описанием истории герба, флага и связанных с ними легенд.

В главе IX — Добавлены 2 абзаца о сохранении расовой чистоты.

В главе XI — добавлен абзац про борцов.

В главе XII — стихотворение переименовано, фамилия автора написана полностью.

Отсканированная копия оригинального первого издания